Я [ненавижу] аристо - Рик Рентон

Несколько парней атлетического телосложения, весело обсуждающие что-то на одной из парковых скамеек, отвлеклись от своей беседы и глянули на меня с лёгким, каким-то немного скучающим интересом. А в ответ на резкий взгляд Таисьи лишь легко и с достоинством кивнули ей в ответ, без малейших признаков стеснения или агрессии.

Собственно, с ярко выраженным презрением или ненавистью на меня здесь не смотрел никто. Хотя я по привычке ожидал именно такой реакции на своё появление в обществе, отличном от населения родных человейников. Обычно, стоило нам с мелким выбраться на дело в город, все горожане, в лучшем случае, презрительно от нас отворачивались. И спешили сунуть руки в те карманы, которые не были пусты. Чем помогали нам сбратцем безошибочно определить новую цель для очередного развода или кражи. Хотя, конечно, мы не трогали таких же бедолаг, как и мы сами. Которые благодаря своей городской работе и так еле-еле держатся на краю долговой ямы, хоть и могут себе позволить жить не в капсуле на окраине. Ведь воруют не у тех, у кого можно что-то украсть. Воруют у тех, у кого есть что украсть.

По пути Таисья иногда комментировала ту или иную парочку парней или девчонок, которые проходили мимо нас. При этом называя длинные и часто двойные фамилии, которые я всё равно толком не запоминал.

Потому что сейчас я больше думал о том, во что же на самом деле вляпался. И как бы мне теперь отсюда выбраться, скрывшись вместе с братом не только с радаров чёрных псов, но и от тех сил, о которых даже думать было страшновато. Особенно после того, как я увидел, что они сделали с мозгами того кудрявого пухляша на видеороликах.

Наверное, пугала меня даже не столько перспектива тоже поехать кукухой, сколько не давало покоя непонимание того, почему у меня вообще получается заглядывать за эту их «завесу». Раньше я был уверен, что чернь потому и остаётся чернью, что, даже несмотря на какие-то деньги и влияние, она не имеет ни малейшего шанса повторить все те фокусы, на которые способны чистокровные аристо. Вроде бы даже бастарды не получали и толики от той силы, которой владел представитель того или иного древнего рода, имевший отношение к его, бастарда, созданию. Хотя, конечно, откуда мне знать…

Но с другой стороны — вот как раз сейчас у меня под руками и есть доступ ко всем этим знаниям. В том числе к тем, которые я не нашёл бы нив Сети, ни в Тени. И это всё-таки вселяло надежду на то, что я смогу найти среди них подсказку, способную указать на выход из этой ловушки — для себя и брата. Выход, который при этом, конечно, не ведёт в какую-нибудь соседнюю клетку.

И это ещё не считая прочего местного комфорта. Взять хотя бы тот факт, что мне теперь не нужно в первую очередь думать о том, что бы такое сделать, чтоб сегодня было что-то пожрать. А во вторую — что сделать, чтобы вообще было что пожрать. Одно только это уже сильно разгружает мозг.

Хотя вот от еды я бы сейчас, пожалуй, не отказался… Печенюшки Ректора хоть и заходили на ура, но довольно быстро прогорели в моей вечноголодной топке. И теперь от воспоминаний об их волшебном вкусе есть хотелось ещё больше…

А когда мы проходили мимо кампусов, с обеих сторон долетел ещё и запах чего-то мясного… По-настоящему мясного, а не синтетической имитации, щедро сдобренной глутаматом!

— Сейчас что, обед?

— А? — Таисья в это время задумалась о чём-то своём и не сразу поняла, что я имею в виду, указывая на жилые корпуса по обе стороны от дорожки. — А… Не. Ужин.

И она тут же снова ушла в свои мысли, в то время как, запах пряного мяса просто кружил мне голову. Сразу видно человека, который никогда в жизни не голодал…

Те редкие студенты, которые ещё проходили мимо, действительно шли в одном направлении — к своему жилью. Должно быть, те самые общие трапезы, о которых говорил Ромул, происходили как раз там.

И вскоре мы шагали по широкой заасфальтированной площадке совсем одни. А впереди я видел широкие узорчатые ворота всё с теми же императорскими орлами на фигурной решётке. В обе стороны от ворот отходил внушительный забор, утыканный не только острыми навершиями, но и камерами. Которые явно не оставляли перед воротами и оградой ни одного слепого пятна — ни по эту сторону, ни снаружи.

И так же в обе стороны от главного входа суровый забор быстро скрывался из вида за парковой растительностью. А чуть левее в тени деревьев утопал небольшой домик привратника. В который и направилась юная княгиня, увлекая меня следом за собой:

— Вон там он работает обычно. Или заместитель сидит, если сам Ключник обход делает.

— А он что, весь день тут должен сидеть и вход стеречь? — Я припомнил не особенно интеллектуальные лица охранников, которые были заняты чем-то подобным на различных парковках и внутри лабазов. — Разве для этого нужен целый конторщик?

— Да ты что! — Таисья искренне удивилась моему незнанию распределению обязанностей у местной челяди. — На нём же всё хозяйство держится. Как Технарь говорит — от иголки до вагона! Всё, что нужно — еда, одежда, для учебы всякие штуки, там… Это всё он достаёт и распределяет, чтобы всегда всем всего хватало. И чтоб качество… Ключник и у нас в имении — чуть ли не главнее отца, если речь о хозяйстве. У тебя что — не так?

— Хм… Ну… Пожалуй, да…

Я дал себе мысленный зарок впредь быть поосторожней с подобными вопросами. И, прежде чем задавать их местным аристо, сначала хотя бы поискать ответ в Сети. Главное только сообразить, как в неё отсюда выходить…

И тут же снова прикусил себе язык, когда хотел спросить, почему же Ключник тогда постоянно сидит на одном месте, если в его обязанности входит столько важных дел и хлопот. Наверное, это тоже должно быть очевидно, если ты уже видел его за работой где-то «в имении»…

— Так, вроде он на месте… — Девчонка в это время присмотрелась к окнам домика, выстроенного всё в том же классическом стиле, как и остальные здания, кроме спортивных залов. — Пошли!

И когда мы зашли внутрь, я быстро сам увидел ответ на свой не заданный вопрос.

Ключник оказался невысоким полноватым мужичком с блестящей лысиной, одетым в такую же форму как и Пушкарь — аккуратную белую рубашку и бордовую жилетку. Хотя то, что он носит на ногах, было не видно за широким столом, уставленным сразу тремя широкими мониторами. И ещё три свисало над ним с потолка. В принципе, за этими экранами и самого Ключника было едва видно. И если бы он не высунулся из-за них, услышав клацанье замка на входной двери, то я бы мог его и вообще не заметить.

Хотя как только он нас разглядел, то тут же снова вернулся к работе. И продолжил безостановочно клацать клавишами на встроенной в стол клавиатуре без всякого приветствия. И этим перестукиванием, опять-таки, выдавал своё присутствие на рабочем месте.

Я уже слышал о таких конторщиках, хотя, конечно, ни разу не видел в деле. Говорят, они одни заменяли целые отделы в офисных небоскрёбах. После чего на улицах без работы оказывались сотни тех клерков, которые могли пользоваться только собственным мозгом. А у этих какие-то нейроимпланты объединяли возможности искусственного интеллекта с человеческим разумом, существенно облегчая таким специалистам выполнение различных рутинных задач по подсчёту и учёту чего бы то ни было. Или по составлению бесконечных отчётов, рапортов, подгонке балансов и прочей конторской тритаты, в которой я мало что понимал. В то же время, такое объединение исключало ошибки, типичные для чисто компьютерных болванов.

О том, что перед нами именно такой специалист, можно было догадаться не только по его погружённости в работу. Но и по тому, что я разглядел несколько витых кабелей, подключенных прямо к лысому виску, выглядывающему из-за монитора. Другие концы проводов исчезали где-то под столом.

Интерьер рабочего кабинета, начинавшегося прямо от входа, без всякой прихожей, напоминал убранство дома Ректора. Только здесь всё было ещё проще. Стены по всему периметры были уставлены шкафами и картотеками — от потолка до пола. Только в одном месте небольшая дверь вела в какое-то соседнее помещение.

— Ключник, привет! — Таисья подошла к столу и заглянула на мужичка, приподнявшись над мониторами на цыпочках.

— Фрол, вот только не надо мне тут трагедий! Шикпир уже всё написал! Если я таки говорю, что мы готовы взять у вас по пять за мешок,